Маски иллюминатов - Страница 38

• Предыдущая
• 38 / 95
• Следующая

Оскар Уайльд в кепи Шерлока Холмса склонился над пенисом сэра Джона, изучая его в увеличительное стекло. «Очень, очень длинный, — торжественно произнес он, — но очень, очень красивый».

Какая-то форма материализовалась во влажном воздухе: синяя лента, отделанная золотом по краям, голубая вельветовая мантия, золотая нагрудная цепь из двадцати шести звеньев, Святой Георгий, сражающийся с драконом…

И вдруг за всем этим из темноты возник огромный и ужасающий Пан, и Лола нагнулась, чтобы поцеловать его гигантский восставший орган.

«Черинг-Кросс! Черинг-Кросс! — прокричал проводник. — Все мистики сходят на Черинг-Кросс!»

Когда сэр Джон сошел с поезда, взгляды всех, кто стоял на перроне, немедленно обратились на него. Он посмотрел вниз и с ужасом обнаружил, что на нем надета юбка его матери.

Сэр Джон моргнул и начал медленно преодолевать зыбкую границу между сном и явью. Когда он окончательно проснулся, комнату уже заливал теплый солнечный свет. Ночь и ее темные слуги исчезли, растаяли в воздухе, прямо в воздухе прозрачном.

Он позавтракал в очень плохом настроении. «Близится война между сверхдержавами, которая может уничтожить европейскую цивилизацию или отбросить нас в средние века», — всего лишь несколько недель назад с неподдельной тревогой в голосе заметил Грейсток. Неужели злые боги древних языческих культов, те злые сущности, которых Лола и ее друзья пытаются снова выпустить на волю, готовят такой страшный конец эпохе просвещения и прогресса? А может быть, он просто слишком серьезно воспринимает хаотический символизм сна, в котором причудливо смешались элементы готического романа и черной магии?

Сэр Джон решил прогуляться. Медленно шагая по лесной дороге, он задумчиво повторял свои любимые слова из формулы посвящения «Золотой зари»: «Мы поклоняемся тебе и в форме птицы, и в форме зверя, и в форме цветка, которые равно проявляют красоту твою в этом мире». Повторяя эту фразу снова и снова, он вдруг заметил, что в нем просыпается какое-то новое чувство, чувство единства со всем живым. Он услышал, как птицы и цветы вокруг него говорят ему о том, что Бог поистине добр, и что для тех, кто наделен духовным зрением, божественный свет сияет даже в этом проклятом материальном мире. Олени — веселье Бога, деревья — Его милосердие, ручьи — Его неиссякаемая любовь.

Рядом с ним на землю опустилась малиновка и начала с важным видом расхаживать взад-вперед, поклевывая что-то в траве. Сэр Джон наблюдал за ней с радостью и благоговением. Ему неожиданно пришло в голову, что это создание ему так же незнакомо и непонятно, как марсиане из фантастического романа Герберта Уэллса, и все же оно способно чувствовать и мыслить. Боже, люди живут среди таких чудес и даже не замечают их! Сэр Джон вспомнил слова из псалма: «Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук его вещает твердь».

Увидев лис, увлеченных любовной игрой, он покраснел и отвернулся, стараясь отогнать прочь греховные мысли. «Мы должны любить красоту этого мира, ибо она дарована нам Господом, — напомнил он себе, — но не должны ни забывать о его падшей природе, ни поддаваться его соблазнам, которые мешают нам искать красоту духовного мира. Ибо тот, кто обожествляет природу, повторяет ошибку сенсуалистов и сатанистов, ошибку Хелен из „Великого Бога Пана“.

Возвратившись в библиотеку, сэр Джон снова раскрыл книгу Мейчена и прочитал еще два мрачных рассказа — «Черную печать» и «Белых человечков». Оба рассказа были основаны на древних кельтских преданиях о «маленьком народце», однако автор был далек от той сентиментальности, с которой Шекспир изображал фей и эльфов в «Сне» и «Буре» и которую впоследствии наивно копировали почти все писатели. Мейчен разделял верования простых ирландских и валлийских крестьян, а они считали «маленький народец» злыми обманщиками, которые своими трюками и чудесами заманивали людей в нереальный мир, мир химерических форм и ночных кошмаров, от которых люди теряют рассудок. Сэр Джон, который хорошо познакомился с кельтским фольклором, когда изучал средневековые мифы, сразу же понял, что описание Мейчена гораздо ближе к истине, чем очаровательные фантазии всех остальных писателей. Ирландцы, вспомнил сэр Джон, называли фей «добрым народцем» не из любви или уважения, а из страха, ибо эти маленькие божества очень жестоко наказывали тех, кто относился к ним пренебрежительно. Очевидно, Мейчен понимал, что феи — это обитатели Черной Башни, которые каким-то образом попали с астрального плана в наш материальный мир. Именно с одним из этих загадочных существ играла на лесной поляне Хелен, девушка из «Великого Бога Пана».

Раздумья сэра Джона прервал приход почтальона. Просмотрев почту, он обнаружил письмо от преподобного Вири с обратным адресом «Шотландия, Инвернесс, „Общество распространения религиозной истины“». Сэр Джон нетерпеливо вскрыл конверт и прочел:

Сэру Джону Бэбкоку

Поместье Бэбкоков

Бимс, Грейсток

Уважаемый сэр Джон,

Я искренне благодарю Вас, как брата во Христе, за сочувствие и участие, которые Вы изволили выразить в Вашем письме. Нет нужды добавлять, что наша разница в вероисповедании совершенно не важна — надеюсь, я менее всего похож на религиозного фанатика, — и что я считаю всех истинных христиан (к которым, конечно же, не относятся проклятые паписты) братьями, которые совместно возделывают виноградник нашего Спасителя.

Признаюсь, Ваши замечания касательно отвратительных сонетов из сборника «Облака без воды» не показались мне ни удивительными, ни невероятными. Я удивлен лишь собственной слепотой, которая помешала мне сразу увидеть всю ту грязь, которая содержится в этих стихах. Не сомневаюсь, что Вы поймете эту мою неспособность узреть очевидное, если я сообщу Вам, что поэтом, который написал эти сатанинские стихи, был (увы!) не кто иной, как мой младший брат Артур Ангус Вири, чью развращенность я очень долго отказывался признать, несмотря на то, что у меня были ужасные доказательства его отступничества и ереси.